Колокола и пушки. Что слушал юный Чайковский? Евгений ШУМИЛОВ.

Единственная фотография юного П.И. Чайковского. Это фрагмент семейного снимка, сделанного в 1848 году.

Воткинские пушкари

П.И. Чайковский очень популярен в США. Но вот его самым исполняемым у них произведением стал отнюдь не Первый фортепианный концерт, часто звучащий сейчас на олимпиаде в Токио взамен гимна России, и не Шестая симфония, а увертюра «1812 год». Мощь победившего государства выражена в ней через абсолютно невероятное доселе соединение колокольного звона и царского гимна (в советское время эту «антисоветскую крамолу» стыдливо подменяли мелодией М.И. Глинки) с орудийными залпами! Идея такого синтеза настолько пришлась по душе американской сверхдержаве, что её власти официально, начиная с 1974 года, используют увертюру Чайковского как неотъемлемую часть церемонии празднования Дня Независимости. Композитор же создавал музыку для торжества освящения храма Христа Спасителя в Москве, что было 26 мая 1885 года. Всё же в том числе и религиозная составляющая обусловила наивысший подъём общенационального патриотизма в 1812 году. При освящении триумф победы в финале увертюры символизировали ритмичные залпы, производимые реальными пушками. При исполнении же в залах вместо них будут звучать, разумеется, особые басовые барабаны и другие специальные инструменты.

Имперская мощь музыки Чайковского вполне соответствовала тому периоду, когда Россия начинала путь к сверхдержаве. Этот же имперский дух, кстати, ярко воплощала архитектура ансамбля Ижевского оружейного завода. Архитектура, как известно, «застывшая музыка». Поэтому, надеюсь, в 204... году на открытии гибнущего сейчас на наших глазах памятника федерального значения после завершения его тщательной, научно обоснованной, полноценной архитектурно-художественной реставрации прозвучит именно увертюра «1812 год». Причём с аутентичным составом, включая грозные «спец инструменты», расставленные вдоль плотины.

Единственная фотография юного П.И. Чайковского. Это фрагмент семейного снимка, сделанного в 1848 году.

Полагаю, что на формирование идеи соединения колокольного звона и пушечной пальбы могли повлиять детские впечатления композитора. Дело в том, что на Камских заводах пасхальные звоны всегда сопровождались пальбой. В городе на Иже оружейники с пафосом подтверждали свои религиозные чувства, стреляя из ружейных стволов, имевшихся у нас в избытке, в том числе по избам мастеровых. В городе же на Вотке стреляли не столь массово, но зато из небольших казённых пушек, издавна имевшихся при гарнизоне. В обычное, мирное и непраздничное время их использовали только для церемониальных и сигнальных функций. Например, требовалось издалека оповестить горного начальника о приближении экипажей высочайших визитёров: наследника престола или герцога, графа-учёного или главного начальника заводов Хребта Уральского... В бытность здесь Чайковских пушку даже официально разрешали использовать во время одной масленичной забавы, которая издавна разворачивалась во всю свою мощь на льду пруда. Об этой совершенно уникальной простонародной забаве я ещё расскажу.

Горнозаводские меломаны

Временным хозяином «казённого дома № 1» на берегу заводского пруда с 27 марта 1837 пода по 26 сентября 1848 года являлся Илья Петрович Чайковский. Напрашиваются аналогии с ижевским «Генеральским домом», но никто из его обитателей в чине генерала не жил там более пяти лет, а вот Чайковский «старожил». Он успел обустроиться здесь по-домашнему. За два месяца до приезда его произвели в подполковники Корпуса горных инженеров и назначили горным начальником Камско-Воткинского горного округа. Это хорошая карьера для выпускника Горного кадетского корпуса, куда Чайковского устроил ещё А.Ф. Дерябин. Кроме специальных дисциплин, там преподавали поэзию, музыку и танцы, обучали игре на скрипке, виолончели, контрабасе, флейте и корнете. Понятно поэтому, что в главном доме Воткинска музыка должна была звучать часто. Сам Илья Петрович ещё в юности, работая на Ижевском заводе под опекой Дерябина, полюбил вслед за ним игру на флейте.

К домашним концертам у Чайковских охотно присоединялся протоиерей Благовещенского собора Василий Блинов, тоже начинавший свою карьеру при Ижевском заводе. Он предпочитал скрипку, игре на которой в Вятской духовной семинарии обучали многих будущих священников. Некий гвардейский офицер Вокар, сведений о котором пока не удалось отыскать, приходил со своей виолончелью. Живший по соседству с Чайковскими управитель завода горный инженер В.И. Романов, второй человек в городе-заводе после горного начальника, играл на модной гитаре в форме лиры. Не из Италии ли её привёз зять Романова архитектор Семён Дудин? Часто заходил к Чайковским и знаменитый доктор С.Ф. Тучемский. Он хорошо пел. Вполне мог присутствовать на тех музыкальных вечерах и заводской чиновник, швед по крови Андреас Экгольм. Он тоже начинал свою карьеру в Ижевске при Дерябине. Скончается этот «гиттенфервальтер 10-го класса» 13 февраля 1852 года. Примечательно, что в его духовном завещании наряду с роскошной саблей златоустовских мастеров, охотничьим ружьём, фраком, десятками портретов и 110 книгами числились «две книги нот и флейта».

Все перечисленные гости дома с мезонином - любители-меломаны, но имелась там ещё и единственная «профессиональная исполнительница»: оркестрина. Это механический орган с валиками, на которых была записана музыкальная классика. Машину привезли из Петербурга, установили в начале апреля 1837 года, и она будет восприниматься затем будущим композитором как настоящее чудо. Именно благодаря оркестрионе он откроет для себя светлого гения - Моцарта.

Бесспорно, вокруг отца Чайковского собралось самое изысканное общество! Эго узкий кружок горно-заводской интеллигенции - десятка два человек, которые в иные дни общались более по-французски или по-английски, нежели на русском языке. Народные песни здесь не распевали и «Барыню» не плясали. Предпочитали котильоны и мазурки, романсы да пьесы Шуберта и Шопена. Но тем не менее песни мастеровых, рыбачивших на пруду (по вечерам, кстати, с зажжёнными лучинами на лодках), семейство горного начальника уважительно слушало с балкона и являлось стойкими патриотами России, русского духа.

Благовест на Благовещенье

Оркестровая музыка в право-славных храмах, как известно, не практикуется. Но зато отлично развиты колокольный звон и хоровое пение «а капелла». Его маленький Петя мог слышать только в соборе, куда приходил, как минимум, по воскресеньям. Хористы были облачены в голубые кафтаны с золотыми галунами, пошитые лет за десять до приезда Чайковских. До «дома № 1» доносилось также немало индустриальных звуков, будящих воображение: гудки, свистки, удары первого парового молота, шум воздуходувных машин... А на плотине порой гремели барабаны, в том числе при наказаниях шпицрутенами провинившихся мастеровых. Неподалёку от дома часто играл и горнист, числившийся при местной воинской команде в полсотни штыков. Нет документальных свидетельств о том, существовал ли в то время заводской духовой оркестр. Но музыки вокруг хватало и без него, а главным, самым мощным, инструментом являлся большой колокол Благовещенского собора.

Благовест для православных - редкие, размеренные удары главного колокола, призывающие к молитве. У католиков они называются Анжелюс Домини («Ангел Господень»). Разумеется, чем массивнее колокол и чем выше он висит, тем большее количество прихожан услышит его призыв.

Весной 1823 года основной объём собора, но без колокольни, был выложен по проекту петербуржца А.И. Постникова. Кладку освидетельствовал С.Е. Дудин как самый авторитетный в губернии специалист. Возможно, какие-то его проектные наработки будут использованы затем для колокольни. История её проектирования весьма туманна. Но во всяком случае применённый там архитектурный мотив «портика в антах» излюблен нашим зодчим.

Стройную колокольню закончи-ли к 1839 году, и 26 октября следующего года с одобрения И.П. Чайковского «старшие мастера завода со всеми мастеровыми, движимые христианским усердием к благолепию церкви» решили заказать в городе Слободском у знаменитых заводчиков Бакулевых 250-пудовый колокол. Конечно, опытные литейщики издавна работали на Камских заводах, но литьё колоколов - совсем особое искусство. Чтобы этот, единственно допустимый для православных храмов, инструмент «запел», надо знать секреты специальных сплавов и законы образования формы колокола. В 1882 году сами воткинцы попробуют отлить 23-пудовый стальной колокол, но, по мнению экспертов, прогадают с «высотой тона».

Быстро и абсолютно добровольно мастеровые вместе с прихожанами из прилегающих селений собрали 10 396 рублей (мастеровые -  5 000, крестьяне - 3 400, остальное - от «господ»). Доставят колокол, изукрашенный прочеканенными иконками и молитвами, сами слобожане. 17 марта 1841 года они же установили и настроили его вместе с шестью «зазвонными» колоколами. Эго был слаженный ансамбль, радующий взор и слух. Но настал год «великого перелома». Собор ещё действовал, когда 29 марта 1929 года воинствующие атеисты начали операцию, называемую на чекистском жаргоне «ликвидацией церкви». Символом успеха такой операции считалось публичное свержение крестов. Это приказали делать двум верхолазам из бывшего мостового цеха. Они четыре часа пилили стальные стержни крестов. Затем очередь дошла до второго, звонкого символа православной культуры. Удивительно: слободские мастера сумели как-то протащить его на ярус колокольни, а через 88 лет рабочим, судя по фотографии, пришлось выламывать проёмы в стенах.

•

Шесть лет назад воткинцы восстановили благовещенские звоны к 175-летию П.И. Чайковского,а через два дня после этого, 9 мая, провели и заупокойный звон памяти погибших в Великой Отечественной войне. Осталось только организовать собственный колокольный фестиваль. И желательно с пушками!

.