Рождение ребёнка. Семейные обряды удмуртов.

Автор: @vovd14 Всего просмотров: 1337

Семья не мыслилась без детей. В народе говорили, что бездетные супруги - сироты ("нылпитэм кышно-картъёс - сиротаос"). Продолжение рода - одна из функций семьи, поэтому еще на свадьбе, то есть при создании семьи, совершали ряд действий, которые, по религиозному мнению их исполнителей, должны были обеспечить деторождение невестки (например, на колени ей сажали ребенка). Ей высказывали пожелание иметь побольше детей, говорили "одйг пи - питэмлэсь пи", то есть один сын от бездетности сын.

Забота о будущем благополучии ребенка начиналась задолго до появления eгo на свет, что выражалось в действиях, направленных прежде всего на то, чтобы родился ребенок физически здоровым и красивым. С этим связан ряд ограничений, запретов, относящихся к будущей матери, а иногда и к отцу. У удмуртов было распространено поверие, что если будущая мать посмотрит с неприязнью или брезгливостью на физические уродства какого-либо человека, то ребенок родится именно с этими недостатками. Беременной женщине и ее мужу запрещалось причинять боль кому бы то ни было, калечить, убивать животных, зверей, так как считалось, что это отразится на будущем ребенке: он может родиться с какой-нибудь отметиной. Будущей матери запрещалось перешагивать через коромысло, веревку, оглобли, "чтобы ребенок не запутался в пуповине". Не рекомендовалось ходить на похороны, особенно к удавленникам. Будущих отцов отстраняли от копания могилы. Особенно строгими были все эти запреты до первого движения ребенка в утробе матери.
Беременная женщина становилась особенно наблюдательной и суеверной и все заметные явления окружающей природы и события в коллективе связывала с будущим своего ожидаемого ребенка. Увидев, скажем, человека, который ей понравился своей внешностью, она старалась зафиксировать этот момент в памяти и "передать" его красоту своему ребенку: для этого считалось достаточным лизнуть свою руку.
Роды чаще происходили в бане, при этом активную помощь оказывала бабка-повитуха. В необходимых случаях она прибегала к различным средствам, которые должны были облегчить муки роженицы. Так, с этой целью она стремилась как-нибудь напугать роженицу. При трудных родах несколько женщин били в печную заслонку, "чтоб напугать, отогнать злых духов, которые мучают роженицу". 
Новорожденного повитуха заворачивала в старую мужскую рубаху - рубаху отца, если родители хотели, чтобы следующий ребенок был мальчиком. 
По завершении родов повитуха перевязывала пуповину шелковой или льняной ниткой и обрубала у мальчика на полене топором, у девочки - на прялке ножом или серпом. Позже стали перерезать ножницами. Когда оставшийся конец пуповины отсыхал, его не выбрасывали, а прятали в укромном месте: пуповину мальчика - в щель конюшни, "чтобы у него водились кони и чтобы он вырос хорошим хозяином", а девочки - в щель хлева, "чтобы у нее водились овцы", или забивали в прялку, "чтобы была хорошей пряхой", иные прятали ее, завернув в бумагу, "чтобы новорожденный вырос умным, грамотным человеком". Одним словом, место хранения зависело от того, кем и каким хотели видеть в будущем своего ребенка. Считалось, что если пуповину выбросить, то человек вырастет неспокойным. Хранение пуповины обосновывалось поверием, согласно которому она могла служить в качестве оберега, талисмана. Поэтому, когда парня призывали на службу в армию, спрятанную когда-то его пуповину клали ему в карман, думая, что она спасет его владельца от смерти.
Важное значение придавали также обрядовым действиям с детским местом. Из суеверной боязни нежелательных действий с детским местом его зарывали в недоступном для посторонних глаз месте - в подполье.
В тех случаях, когда роды происходили не в бане, а в избе, в тот же день топили баню, где повитуха массажировала роженицу, мыла ее и новорожденного, правила ему головку. Баню топили три дня подряд, все эти дни повитуха жила в доме роженицы, ухаживала за нею и новорожденным. За свои услуги она получала в подарок фартук, платок, мыло и т. п. До конца третьей бани, оберегая от "дурного глаза", новорожденного посторонним не показывали. В день рождения ребенка в доме устраивался вӧй вӧсян, то есть моление с маслом: на стол ставили горшок с маслом, каравай хлеба, кашу, зажигали свечи и молились, радуясь благополучным родам, желая счастья, здоровья и достатка новорожденному и роженице. В этот день по обычаю без залога никому ничего из дома не давали, "чтобы не унесли счастье новорожденного".

Большое значение придавалось наречению имени. Имя ребенку выбирали родители, старшие члены семьи или старший из детей. Ребенка называли именем умерших родственников (бабушки или дедушки) или близких друзей. До XVIII в. это были удмуртские языческие имена, образованные от названий птиц, животных, растений, явлений природы, предметов домашнего обихода, этнонимов и т. д., например, мужские имена: Кайсы (клест), Пужей (олень), Кион (волк), Герей (от геры - coxa); женские: Дыдык (голубь), Италмас (купава), Дукъя (глухарь) и т. п. С принятием христианства эти имена перешли в разряд так называемых банных имен (мунчо ним, кушем ним, то есть данных еще в бане сразу после рождения). Христианские имена давали по святцам. В конце XIX - начале XX вв. среди банных имен нередко встречались и церковные - факт, говорящий об их прочном проникновении в удмуртскую среду. Настоящим считалось записанное официально имя, и человека чаще звали этим именем. Однако в случае, если крещеное имя не нравилось, продолжали звать банным.
В семьях, где часто умирали дети, прибегали к обряду скрывания имени - ним ватон, когда официальное имя скрывалось, утаивалось, а объявлялось неофициальное банное. Официальное имя мужчины подчас обнаруживалось лишь при призыве на службу в армию.
В прошлом к имени относились как к талисману: верили, что подходящее имя может оберегать человека от болезней, от несчастий и наоборот. Поэтому частые болезни ребенка иные объясняли несоответствием его имени. В таких случаях прибегали к обряду перемены имени - ним воштон.
Узнав о рождении ребенка в той или иной семье, женщины деревни считали своим долгом сходить к роженице, поздравить ее, справиться о ее здоровье, дать нужные советы и угостить чем-нибудь вкусным: идти к роженице полагалось обязательно с каким-нибудь угощением. Старались приготовить такое блюдо, которое любила роженица. Приходили родственницы, соседки, односельчанки. Этот обычай, распространенный и у других народов, называется у удмуртов северных районов республики тетер нуон - приношение гостинцев, (тетер - название мучного изделия), пинал сюдон - кормление младенца; в южных и центральных районах кашае, зубоке ветлон - сходить на кашу, на зубок, шаньги нуон - приношение шанег. Приходили в любое время без приглашения. Пришедших угощали. В течение месяца, вернее, до праздника родин, почти каждый день в дом кто-нибудь приходил.
Роженица до сорокового дня, а ее ребенок до крещения, по повериям, находились в чрезвычайной опасности от нападения "злых сил". Чтобы уберечь роженицу и новорожденного от "вредоносных сил", предпринимались различные меры, направленные на нейтрализацию их "действия". Так, роженица не ела принесенные ей угощения, пока их не отведывал кто-либо из членов семьи. Прежде чем выйти из дома (в первый раз за день), она непременно съедала кусок хлеба, что объяснялось верой в магическую силу хлеба, который по этой причине использовался и в некоторых других случаях, например, когда клялись в чем-нибудь, держали в руках хлеб.
При первом выносе новорожденного из дома старались как бы запутать следы, "чтобы нечистая сила не нащла дороги к ребенку": выйдя со двора, не шли сразу по назначенному адресу, а заходили сначала к соседям, живущим в другой стороне. Отправляясь в гости, роженица должна была иметь при себе луковицу или головку чеснока в качестве оберега.
Подобные отвращающие меры принимались и по отношению к новорожденному. Так, приходящим "на кашу" новорожденного не показывали, "чтобы его не сглазить". Боязнь "сглаза" была весьма распространенным явлением, и часто плаксивость ребенка объясняли тем, что его кто-то "сглазил". Лечили от "сглаза" тем, что в лицо ребенка, нашептывая при этом заговоры, брызгали холодной водой, которой предварительно ополаскивали дверные ручки, углы столов, икону, оконное стекло. Для предотвращения влияния "дурного глаза" на ручку ребенку повязывали цветную шерстяную нитку или яркую бусинку, чтобы "глаз упал" на нее, к шапочке пришивали раковину каури - гырпинь, а отправляясь с новорожденным в гости, его темя посыпали солью или мазали сажей, взятой из печной трубы. Больных, плаксивых детей показывали знахарю (туно-пеллё).
Вплоть до XX в. среди удмуртов было распространено поверие о возможности "подмены" новорожденного ребенка домовым. Поэтому ребенка одного не оставляли, а если все же приходилось, некоторые привязывали к шее младенца козью шерсть, однако чаще в люльку под его подушку клали нож или ножницы - действие, основанное на вере в магическую силу железа, металла. Известны факты обрядового использования металлических предметов и в других случаях: игла в подоле беременной женщины при участии ее на похоронах, заслонка с косарем при родах и на празднике родин.
При выздоровлении роженицы устраивался праздник родин, называемый в различных районах кабак, зыбок, или как нуны сюан. Приглашенные приходили без подарков. Отсюда и шутливое название этого праздника дунтэк кабак, то есть бесплатный кабак, бесплатная пивнушка. Подарки в виде отреза на платье или фартук несла только мать роженицы.
Обязательными блюдами на празднике родин было масло, на которое гости с различными пожеланиями новорожденному клали мелкие деньги, и каша, сваренная на мясном бульоне. На празднике в кулачок новорожденному клали монету и примечали, схватит или нет; если схватит - это считалось доброй приметой.
Отцу новорожденного женщины подавали тарелку сильно пересоленной каши, которую он должен был съесть всю, иначе тарелку опрокидывал ему на голову - "чтобы знал, как солоно приходится роженице".
В качестве "музыкального инструмента" на этом празднике использовалась печная заслонка, в которую стучали ножницами или косарем: очевидно, как и при родах, они должны были отпугнуть враждебные силы. Основаны они на вере в чудесную силу печи, домашнего очага. С этим же связано и использование сажи, взятой из печной трубы. Женщины заставляли плясать отца в нижнем белье, при этом пели неприличные песни - по-видимому, пережиточное явление языческого обряда, связанного с культом мужской силы.
Праздник по случаю рождения ребенка устраивался в день крещения. Свекровь и свекор роженицы рекомендовали наиболее уважаемых ими людей в крестные родители, которые и возили ребенка крестить в церковь. В различных районах крестных называют по-разному. Эти термины заимствованы у русских (ӟуч анай - буквально русская мать, или кирос анай, кирос атай - крестная мать, крестный отец).
Рассказывали случаи, когда после крещения ребенка подавали в избу через окно, выбив стекло. Этот акт производился в тех случаях, когда ребенок был хилым, болезненным.
Отмечали появление у ребенка первого зуба: тому, кто обнаружил прорезающийся зубик (пинь шедьтӥсь- нашедший зуб), мать преподносила небольшой подарок, а он делал подарок ребенку.
Из наблюдений над поведением детей родилось немало ложных примет, в которых нет причинно-следственных связей между явлениями, о которых идет речь. Так, говорили, что если спящий ребенок уползает на подушке вверх, значит, будет жить, а если сползает с нее - не жилец (Улоно нылпи изьыкуз миндэр вылэ тубе, кулоноез - ваське). Доброй приметой считалось увидеть новорожденного во сне (Вож нуныез уйвӧтад адӟон - шумпотонлы).

См. также: Семейные обряды удмуртов.

.

Card image cap
Долгий мост - первый мост через ИЖ. Нижний Узенький ныне Интернациональный переулок.

Это самый первый мост в Ижевске, возведенный в черте города-завода, соединил Заречную часть с Нагорной. От моста обычно двигались революционные манифестации металлургов. На нем же был убит Апполон Cосулин - и соратник, и противник Ивана Пастухова.

Подробнее
Card image cap
2 - Card title

Some quick example text to build on the card title and make up the bulk of the card's content.

Go somewhere